02.12.2022

Люди: Булат Сафин

Кратко:

Незрячий адвокат из Уфы выступает в судах, воспитывает ребенка, путешествует и занимается общественной деятельностью.

Булат Сафин из Уфы потерял зрение в 12 лет, получив травму глаз от пиротехники. Это не помешало ему выучиться, найти работу, стать адвокатом и вести активный образ жизни. Булат каждый день защищает клиентов в судах, а удивление оппонентов использует, чтобы усыпить их бдительность. А еще он воспитывает ребенка, путешествует, занимается общественной деятельностью и помогает людям с инвалидностью решать юридические вопросы.

«Я сам предлагал учителям методы работы со мной»

Сложнее всего после несчастного случая было поверить в то, что с потерей зрения жизнь не заканчивается, можно жить полноценно. Это фундаментальное понимание: если его нет, то всю жизнь будешь мучиться. Естественно, в 12 лет понять это было очень сложно. Осознание пришло ко мне, наверное, годам к 14-15. Но я особо не мучился: родители, двоюродные братья, друзья всегда меня поддерживали и относились ко мне как к обычному человеку, а загруженность учебой позволяла отвлекаться от тяжелых мыслей.

Недели за две я научился писать и читать по шрифту Брайля, потом поступил в специальную коррекционную школу: надо было освоиться с новым мироощущением. После десятого класса родители предложили перевестись в обычную школу, некоторые учителя поддержали эту инициативу, и я был категорически за. В общеобразовательной школе, где я учился с 2000 по 2002 годы, на это смотрели с удивлением. Они даже не знали, что делать. Я сам предлагал учителям методы работы со мной. Физику и математику писал по Брайлю, оставался после уроков и читал из тетради учителям. По русскому языку я печатал задания и писал диктанты на компьютере. Устные ответы давал в общем порядке. От уроков физкультуры я был освобожден, потому что методов работы с инвалидами — в то время, по крайней мере — не было.

Я считаю, что специальные школы, безусловно, нужны и полезны: ребенок с инвалидностью требует специальных методов обучения и специального психологического подхода. Другой вопрос, что коррекционные школы нельзя превращать в гетто для инвалидов: у ребенка и его родителей должно быть право выбора, где и как будет обучаться ребенок. Думаю, было бы крайне полезным разработать механизм помощи ребятам с инвалидностью и их родителям, которые выбрали обычные школы, например в 9–11 классах, и помощи студентам с инвалидностью.

Тифлокомментарий: цветная фотография. Летний ясный день, большой водоем. Лодка плывет по воде, в ней сидит Булат Сафин и управляет веслами. Он одет в шорты и голубую футболку с оранжевым принтом и надписью на английском «Это Спарта. Греция», на нем темные очки. На заднем плане большой зеленый холм и несколько зданий вдоль берега.

С тростью я начал самостоятельно ходить классе в десятом. Я ходил из школы до трамвая, ездил до моей остановки, оттуда шел пешком до дома. Родители старались возить меня на машине, но я категорически с ними воевал, потому что мне хотелось самостоятельно передвигаться. Сейчас, уже будучи сам родителем, я представляю, насколько они переживали за меня.

«Никогда никому не отказывал, от меня не убудет»

Я всегда любил физику, технологию, программирование, у меня было большое желание выбрать профессию в одной из этих областей. Но в то время обучение незрячих студентов программированию в вузах не было развито. Еще я всегда любил детективы, а до того, как потерял зрение, прочитал все детские детективы в районной библиотеке — было очень интересно. Мой папа всю жизнь служил в правоохранительных органах, был криминалистом — проводил экспертизы по уголовным и гражданским делам и нам с братьями все это показывал, рассказывал. Мы рассматривали через микроскоп разные препараты. Все это, конечно, имело юридический подтекст. Я разумно посчитал, что профессия юриста более доступна для незрячего человека в плане обучения.

С однокурсниками первые полгода мы друг к другу приглядывались. У студентов вызвало любопытство то, что незрячий ходит с ноутбуком, что-то там печатает. Я печатал лекции на ноутбуке, и многие стали обращаться ко мне, чтобы скопировать тексты лекций. Я никогда никому не отказывал, от меня не убудет. Методички и прочую литературу я сканировал, тратил на это очень много времени — раньше не было больших электронных библиотек, как сейчас. Я создал библиотеку, и студенты обращались ко мне за редкими книгами и книгами, которые преподаватели продавали — нужно было знать их текст, чтобы сдать зачет.

Потихонечку у меня образовался круг знакомых. Я никогда никого ни о чем не просил, но если люди видели, что я собрался выходить на улицу, то подходили, предлагали помощь. Я отказывался — мог сам дойти до дома, пройтись, подумать. Я руководил студенческой газетой. Она была интересная для всех, потому что мы брали там интервью у бывших выпускников, которые работали на очень высоких должностях, публиковали анекдоты, стихи, которые писали студенты, рассказы о путешествиях, всегда был разворот про научную деятельность. Со многими из тех, с кем я тогда познакомился, мы до сих пор общаемся. Иногда поднимаем с друзьями подшивку и смеемся над тем, как и что мы тогда писали.

В университете я получал стипендию Потанина за достижения в научной деятельности: отличную учебу и, как сейчас модно говорить, креативный подход к решению проблем. Там был большой конкурс — стипендию получали всего 20 студентов на весь университет. Также я получал стипендию президента Республики Башкортостан — тоже за достижения в научной деятельности. Закончил университет с красным дипломом.

«Адвокаты удивляются незрячему оппоненту, и это помогает»

У меня всегда была мысль, куда я пойду после института. Мечтал, конечно, пойти в сферу адвокатуры или корпоративным юристом. Кто не мечтает получить много денег? После выпуска я рассылал резюме во многие организации и не указывал, что я инвалид. Компании писали: «Приходите, нас ваша кандидатура заинтересовала». Но, когда они понимали, что я инвалид, сразу же находилась тысяча отговорок, чтобы не принять меня на работу, естественно, не связанных с инвалидностью.

У моего папы был товарищ, который давно уже организовал коллегию адвокатов. Он единственный, кто согласился меня принять, поверил в меня. Я сначала стажировался в коллегии, потом сдал экзамен, стал адвокатом. Как и любой адвокат, я начинал с дел по назначению. Многие пренебрежительно относятся к этому, но я не соглашусь, потому что можно честно и достойно выполнять свои обязанности, даже будучи назначенным государством и помогая насильнику, даже убийце, потому что, если ты не помогаешь, то сам преступаешь Закон об адвокатской деятельности. С первых дней работы я решил, что мне нужен помощник. Сначала это были студенты-заочники, очень хорошие ребята. Я платил им столько, сколько получал пенсии, потому что они помогают мне делать то, что я бы мог делать сам, если бы не было инвалидности.

Тифлокомментарий: цветная фотография. Булат фотографируется в музее с экспонатом-гранатометом. Он взял оружие в руки и наклонился, оперевшись локтем на стол, будто прицеливается. Булат одет в летние серые брюки и полосатую футболку, на спине черный рюкзак. Он улыбается.

Кажется, у клиентов нет претензий ко мне. У оппонентов бывает удивление, и это очень хорошо. Если оппонент считает тебя незрячим (глупеньким) человеком, который просто взялся за дело, чтобы заработать денег, а сам ничего не знает, я стараюсь поддерживать такое убеждение до определенного времени, когда они уже не смогут сделать ничего, что поможет им выиграть дело. Это помогает. Но в последнее время таких случаев все меньше и меньше, потому что мы видим одних и тех же адвокатов в судах и все более-менее друг друга знаем.

Первоначально судьи относились ко мне с удивлением, по крайней мере, в Уфе, где незрячих адвокатов нет или они были уже давно, и никто не помнит. После того как они поняли, что я работаю эффективно и не совершаю ляпов, удивление сошло на нет. Сейчас я почти каждый день появляюсь в судах, занимаюсь в основном гражданскими делами, потому что мне не нравится защищать людей, которые совершили уголовное преступление. Хотя иногда на меня выходят через знакомых и просят помочь по уголовному делу, тогда я занимаюсь и ими.

Также я член правления в Обществе слепых и всегда говорю, что готов бесплатно помогать людям с инвалидностью. Иногда звонят.

«Права людей с инвалидностью улучшатся тогда, когда улучшится их отношение к себе»

На последних курсах университета я ездил в Бельгию на конференцию международной организации инвалидов Views international, потом наладил связи с ее руководством и в 2011 году создал здесь общественную организацию инвалидов. Долгое время я организовывал культурные мероприятия совместно с бельгийской международной организацией, возил на них людей с инвалидностью. Та поездка дала мне понимание того, что я полноценный человек, могу ориентироваться, пользоваться всей инфраструктурой, в том числе магазинами, кафе, ресторанами. Это многое для меня значило, и я занялся общественной деятельностью, чтобы показать это и другим ребятам, чтобы что-то у них в сознании изменилось в лучшую сторону. Положительное в сфере прав инвалидов может быть развито только тогда, когда у самого инвалида изменится представление о себе как об ущербном субъекте.

Несколько лет я уже фактически этим не занимаюсь, потому что у меня нет времени в связи с профессиональной деятельностью, в связи с тем, что у меня семья, ребенок. Хотя сейчас я думаю — пусть это будет даже не в моих интересах с экономической точки зрения — какое-то количество времени отдавать общественной деятельности, например, заниматься поддержкой Общества слепых, может быть, реанимацией этого международного движения.

«Мечтаю прокатиться вдоль моря за рулем небесно-голубого Мерседеса»

После рождения ребенка все увлечения как бы приостанавливаются. Чем бы ты ни увлекался, ты не сможешь тратить на это столько же времени — ребенком тоже надо заниматься. Но летом, когда время есть, я катаюсь с друзьями на тандеме, который я давным-давно купил. Очень редко получается ходить в походы. Мы выезжаем, конечно, на отдых. Предпочитаем не чисто пляжный отдых, а поехать своим ходом в какую-нибудь страну, арендовать автомобиль, арендовать по дороге квартиры или гостиницы, перемещаться с учетом потребностей ребенка. Достаточно много стран объездили, много интересного. Но и у нас под боком тоже много интересного. Я бы хотел теперь объездить Башкирию.

Еще я хочу заняться тем, чтобы могло бы принести пользу людям с инвалидностью. Я чувствую эту внутреннюю потребность, желание.

Мечтать можно о многом. Например, я бы мечтал, как любой незрячий человек, чтобы создали биотехнологию, позволяющую вернуть зрение. Наверное, это и есть мечта. Чтобы вернулось зрение — и, сидя за рулем Мерседеса небесно-голубого цвета, прокатиться вдоль моря. Но, если она недостижима, это меня никаким образом не грызет, нет. Я в принципе доволен тем, как складывается моя жизнь сегодня, и я должен приложить все усилия, чтобы она и в дальнейшем меня радовала и удовлетворяла полностью.